(Институт археологии и этнографии СО РАН)
В комплексе источников изучения проявлений культа медведя у народов Евразии и Северной Америки археологический блок занимает особое место. В верхнем хронологическом диапазоне он смыкается с этнографическими данными, а в нижнем связан с наиболее ранними материальными свидетельствами этого культурно-исторического феномена. Особый интерес, несомненно, представляют данные по каменному веку. Несмотря на многочисленные и яркие находки изображений медведей в палеолитическом и неолитическом искусстве, обилие работ по трактовке их стиля, семантики и мифологического содержания, интерпретационные возможности представляются далеко не исчерпанными.
Данная публикация посвящена материалам, связанным с декоративным направлением в атрибутике медвежьих культов и ритуалов. В течение целого ряда лет автором прорабатывается тема палеоглиптики (искусства обработки цветных, драгоценных, полудрагоценных и поделочных камней и минералов в рамках технологических средств каменного века — оббивки, разнообразной ретуши, резцового скола, пикетажа и подтески) (Табарев, 1992, 1993, 1994, 1995а, 1996, Tabarev, 1994) и мифологической семантики изображений-атрибутов, связанных с отдельными сюжетами культами тигра (Табарев, 1993, 1997), нерпы (Табарев, 1994), рыб и птиц (Табарев, 1996) в рамках финально-плейстоценовых-раннеголоценовых археологических комплексов Дальнего Востока России. Находка изображения медведя при исследовании верхнепалеолитического памятника Малые Куруктачи в Амурской области в 1994 году послужила основой для начала раскрутки и “медвежьего” сюжета в палеоглиптике. Ранее он был эскизно презентирован в небольшой статье по результатам работ на памятнике (Табарев, 1995б) и в подготовленной к печати коллективной монографии о древностях р.Буреи.
*
В отличие от известных европейских памятников каменного века большинство комплексов Приморья и Приамурья лишено органических остатков (а, следовательно, и всех изделий из них) всилу высокой кислотности почв. Это, в целом, сужает источниковую базу и, особенно, ее декоративную часть. Поэтому, в подавляющем большинстве случаев, именно единичные предметы (фигурки) неутилитарного назначения из различных видов каменного сырья и, чуть позже, в неолите — керамическая пластика, играют основную роль в интерпретационных построениях ритуально-культовой сфер.
Памятник Малые Куруктачи стационарно изучался Бурейской экспедицией ИАиЭт СО РАН в течение ряда сезонов первой половины 90-х. Функциональная диагностика комплекса представляется достаточно своеобразной — кратковременная сезонная стоянка на топографически выгодном участке реки, которая периодически посещалась древним человеком на протяжении длительного времени. Практически все значимые артефакты были сосредоточены вокруг серии кострищ (именно кострищ, а не очажных конструкций). Серия из 10 радиоуглеродных дат из заполнений кострищ дала устойчивый финальноплейстоценовый диапазон — от 14 200+/-130 до 10520+/-95 лет назад. Орудийный набор крайне непредставителен, а общее число находок при значительной площади распространения — очень невелико.
Примерно в 30 см от одного из кострищ и был найден небольшой — 3,6 х 1,9 см — отщеп из полупрозрачного буро-желтого халцедона (кстати, единственный в коллекции) (Рис.1). Практически сразу же была предложена трактовка находки — изображение медведя ( с добавлением некоторых чисто гипотетических деталей — “тяжелый”, сытый, осенний медведь). Древним мастером были удачно использованы свойства халцедона при расщеплении, естественная микротрещина и последовательность ретуши. После скалывания отщепа его контур был подправлен в районе головы, шеи, загривка, передней пары лап, брюха и задней части тела микроретушью, что окончательно подчеркнуло видовое сходство с медведем. Ретушь классифицируется как мелкофасеточная, однорядная, прерывистая, периметральная. Также в пользу “медвежьей” трактовки свидетельствуют и подобранный цветовой оттенок исходного сырья, и существующий до сих пор в этом районе естественный ареал распространения бурого медведя, наиболее сильного и крупного представителя местной фауны.
При всем этом, взятая отдельно, находка, безусловно, может быть воспринята специалистами неоднозначно и вызвать известный скепсис. Несмотря на то, что в каменном веке Дальнего Востока ( в неолите Нижнего Амура) известно значительное количество керамических скульптурок медведей (Васильевский, Окладников, 1980; Деревянко, Медведев, 1993, 1994, 1995) лишь обращение к каменным артефактам с такой же трактовкой будет более корректным. Именно поэтому сам факт связи фигурки медведя с ритуально-обрядовой практикой предполагается нами на фоне целой серии аналогичных находок.
Наиболее территориально и хронологически близкая происходит из коллекции памятника Устиновка-I в Приморье (раскопки 1968 года) (Рис.2-1). Изображение, как и бурейское, выполнено на отщепе в профильной позиции, с минимальной подправкой контура. Материал — светло-коричневый мелкозернистый туф. Возраст находки — 12-11 000 лет назад.
Два изображения медведей опубликованы В.И.Дьяковым по раскопкам жилищ многослойного памятника Рудная Пристань (Восточное Приморье) и отнесены автором к ренненеолитическому периоду (8-7000 лет назад) (Дьяков, 1982) (Рис.2 — 2,3).
Интересная подборка представлена М.А.Кирьяк по материалам памятников Западной Чукотки (Эльгыгыгтын, Тытыль-III, Тытыль-IV). Медвежьи фигурки выполнены на обсидиановых отщепах и, по мнению автора, изображают бурых медведей (Рис.3 — 1,2) и полярного белого (Рис.3 — 3) (Кирьяк,1993). Предварительно находки датированы поздним неолитом.
В пределах отечественной территории Евразии великолепные неолитические (поздненеолитические) ретушированные изображения медведей известны также по публикации С.Н.Замятина (до сих пор не имеющей себе равных по количеству приводимых образцов палеоглиптики) (Замятин, 1948). Среди наиболее ярких и бесспорных — фигурки со стоянок Бесовы Следки (Рис.2 — 4) и Зимняя Золотица (Рис.2 — 5). Первая трактуется как изображение белого, а вторая — бурого медведей.
Далее на запад мы имеем сведения об интересной, но малоизвестной ныне находке, продемонстрированной Ж.Буассонии еще в 1927 году на научной сессии Института Антропологии в Амстердаме (Bouissonie, 1927). Изображение медведя происходило из раннемадленских (финальнопалеолитических) слоев пещеры Кап-Бланк. Весьма любопытно, что она была найдена в комплексе с очагом (как и в случае с бурейской находкой) или в самом очаге.
Североамериканские находки практически неизвестны российским специалистам. Единственные данные (на русском языке) о фигурках на мысе Барроу (Аляска) и в Британской Колумбии (Канада) в очень сжатом виде приводились в уже упоминавшейся статье С.Н.Замятина (Замятин, 1948). Речь шла о материалах экспедиции Д.Мардока в конце прошлого века (Murdoch, 1892). Уже в 70-х годах эти материалы, а также ряд других коллекций (экспедиции Е. McIlhenny (1897-99 гг.) и W.B.Van Valin (1917-19 гг.), хранящихся в музее Пенсильванского университета, были специально изучены Р.Джорданом. (Jordan, 1981).
Серия амулетов из различных пород камня составляет 37 находок. Среди них изображения человеческих фигурок, лис, птиц, рыб, морских животных, фигурки символического характера, а также великолепная группа из 7 изображений медведей (Рис.4). Трактовка изображений связывается автором с видовыми и возрастными особенностями. Из двух видов медведей, обитавших и обитающих в этом районе — полярного и гризли — второй играет исключительную роль в ритуально-мифологических представлениях местного населения всилу своих размеров, силы, непредсказуемого нрава и поведения. Именно он рассматривается как партнер шамана при церемониях и окружен целым рядом табу на смерть, разделку и приготовление. Таким образом, среди представленных фигурок — изображения 2 и 5 — гризли, 3 и 6 — полярный медведь, 1 и 7 — не идентифицируются по видовому признаку, а фигурка 4 — это изображение медвежонка. С точки зрения передачи динамики, выделяется фигурка 7 — медведь в момент высматривания рыбы в реке или охоты на мелких грызунов.
Хронологически, большинство находок датируется уже этнографическим временем, но традиция их изготовления (в том числе и чисто технологическая), а также связанные с ними представления, безусловно, уходят корнями в эпоху камня (палеоиндейский период). По данным Р.Спенсера (Spencer, 1959) амулеты выполняли роль персональных, семейных и племенных оберегов, помогали при недугах или в других экстремальных ситуациях, связывались с тотемно-родовой принадлежностью. Они носились на шее (на шнурке), в карманах или специальных футлярах, нашивались на одежду. Особой силой обладали амулеты, полученные по наследству (передаваемые в поколениях) или подаренные (“освященные”) шаманами. Передача последних сопровождалась определенными церемониями, временными табу на некоторые виды пищи, песнопениями. Как правило, такой амулет на носил персональной нагрузки, а принадлежал отдельной семье (дому). Отдельные фигурки-амулеты могли быть в шаманских атрибутах и использовались при камлании.
Традиция изготовления и использования ритуальных ретушированных фигурок медведей прослеживается и в других районах Северной Америки. Это и уже упоминавшаяся Британская Колумбия, а также штаты Орегон, Невада и Калифорния (медведь, кстати, до сих пор изображен на флаге штата Калифорния). Подобные фигурки входят в серии так называемых ‘eccentric flints” или “crescents” (Tadlock, 1966) и датируются достаточно древним периодом — 9-7,5 тыс. лет назад, что соответствует ранненеолитическому времени в Северо-Восточной Азии. В отличие от районов Дальнего Востока и Сибири, техника изготовления ретушированных орудий и украшений из камня и обсидиана просуществовала в Новом Свете практически до конца 19 века. И даже в тех случаях, когда сама традиция изготовления ретушированных изображений животных уже не прослеживалась отмечаются очень интересные комбинации амулетов (амулеты-наборы). Например, амулеты индейцев зуни (юго-запад США). Фигурки животных (в данном случае — медведей), изготовленные из мягкого камня (вырезанные), сопровождаются бусами и наконечниками стрел (дротиков), привязанных к спине (Рис.5) (Cashing, 1883; Dutton, 1975; The Native Americans, 1993).
*
Таким образом, географический и хронологический диапазоны изображения медведей средствами палеоглиптики достаточно широки. Отметим лишь некоторые из интересных особенностей ретушированных фигурок:
- находки однозначно совпадают с естественными ареалами распространения;
- нет никакого сомнения, что их появление (как и кремневой пластики вообще) может быть отнесено по крайней мере ко времени 15 000 лет назад (т.е. верхнему палеолиту);
- техника фасиального ретуширования и микроретуширования также является достаточно древней, поэтому нет оснований говорить, что ранние (палеолитические) фигурки выполнены исключительно на отщепах с контурной подправкой, а более поздние (неолитические) обработаны более тонко и бифасиально; пока это лишь отражение той информации (материала), что имеется у нас в распоряжении;
- очевидно, что фигурки медведей не есть изображение “медведя вообще”; уже по самым древним находкам видно, что, используя технику обработки, форму заготовки, цвет и вид сырья, человек стремился отразить биологические (видовые, возрастные, поведенческие) особенности. Вполне логично было бы связать это и с назначением амулетов;
- подавляющее большинство фигурок наиболее убедительно вписывается именно в категорию “амулетов” — личных, детских, семейных, домашних, родовых, шаманских и т.д. Их размеры (от палеолитических до этнографических) удивительно ложатся в пределы от 2 до 6-7 сантиметров и пригодны именно для ношения на шее, в кармане (футляре) или как нашивки;
- неслучайным нам представляется и тот факт, что даже самые ранние находки происходят либо из жилищ, либо из комплексов, подразумевающих некоторые “социальные” контексты (очаги, кострища).
Такова “завязка” этого сюжета, и пока это лишь штрихи, но штрихи, как представляется, небезынтересные для столь многогранной проблематики как проблематика культа медведя.
Литература
Васильевский Р.С., Окладников А.П. Изображения медведей в неолитическом искусстве Северной Азии // Звери в камне.- Новосибирск, 1980.- С.230-238.
Деревянко А.П., Медведев В.Е. Исследование поселения Гася.- Новосибирск, 1993, 1994, 1995.
Дьяков В.И. Ритуально-обрядовые изображения в археологических ансамблях Приморья // Рериховские чтения.- Новосибирск, 1984.- С.262-267.
Замятин С.Н. Миниатюрные кремневые скульптуры в неолите Северо-Восточной Европы // Советская археология.- 1948.- Т.Х.- С.85-112.
Кирьяк М.А. Миниатюрная каменная скульптура Западной Чукотки // Краеведческие записки.- Магадан, 1993.- Вып.XIX.- С.29-49.
Табарев А.В. Кремневая пластика и проблема декоративного освоения пород и минералов в каменном веке // Арсеньевские чтения.тД.- Уссурийск, 1992.- С.206-208.
Табарев А.В. Образ тигра в палеоглиптике и истоки его культа в таежной зоне Дальнего Востока // Проблемы культурогенеза и культурное наследие.тД.- Санкт-Петербург, 1993.- Ч.2.- С.67-72.
Табарев А.В. Палеоглиптика неолита и миф о нерпе-Владычице моря на Дальнем Востоке // Третья дальневосточная конференция молодых историков.тД.- Владивосток, 1994.- С.9-11.
Табарев А.В. Древнейшие культы животных и персонажи волшебных сказок народов Дальнего Востока // Аборигены Сибири: Поблемы изучения исчезающих языков и культур.тД.- Новосибирск, 1995а.- Т.2.- С.49-51.
Табарев А.В. Исследование палеолитического памятника Малые Куруктачи в Амурской области // Традиционная культура Востока Азии.- Благовещенск, 1995б.- С.70-75, 232-236.
Табарев А.В. Декоративные элементы в раннеголоценовых индустриях Дальнего Востока: проблема интерпретации // Поздний палеолит — ранний неолит Восточной Азии и Северной Америки. ТД.- Владивосток, 1996.- С.213-218.
Табарев А.В. Культ тигра на Дальнем Востоке // Социокультурные исследования 1997.- Новосибирск, 1997.- С.96-106.
Bouissonie, J. Une pierre-figure prehistorique // Institute Internationale d’Anthropologie. C.-r. De la III-e Session a Amsterdam (1927).- Paris, 1928.- P.313-315.
Cushing, F.H. Zuni Fetishes // 2nd Annual Report Bureau of American Ethnology, 1883.
Dutton, B. Indians of the American Southwest.- Prentice-Hall, 1975.
Jordan, R.H. The University of Pennsylvania Museum collection of chipped stone amulets from Point Barrow, Alaska // Anthropological Papers of the University of Alaska.- 1981.- V.19 (2).-P.33-41.
Murdoch, J. Ethnological Results of the Point Barrow Expedition // IX Annual report of the Bureau of Ethnology.- Washington, 1892.- P.434-436.
Spencer, R.F. The North Alaskan Eskimo: A study in ecology and society // Bureau of American Ethnology Bulletin.- 1959.- N.171.- Washington, D.C.
Tabarev, A.V. Some Technico-Typological Aspects of Secondary Trimming // Journal of Korean Ancient Historical Society.- 1994.- V.15.-№1.-P.357-367.
Tadlock, W.L. Certain Crescentic Stone Objects as a Time Marker in the Western United States // American Antiquity.- 1966.- V.31.- N.5.- P.662-675.
The Native Americans: an illustrated history.- Atlanta, 1993.
Список иллюстраций
Рис.1 Фигурка медведя из комплекса Малые Куруктачи (Амурская область).
Рис.2 Фигурки медведей. 1 — Устиновка-I (Приморье), 2-3 — Рудная Пристань (Приморье), 4 — Бесовы Следки (Северо-Восток Европы), 5 — Зимняя Золотица (Северо-Восток Европы).
Рис.3 Фигурки медведей. Чукотка.
Рис.4 Фигурки медведей. Аляска.
Рис.5 Фетиши Зуни (Юго-Запад США).
Источник — Табарев А.В. О ранних свидетельствах существования культа медведя в Евразии и Северной Америке // Медведь в древних и современных культурах Сибири. – Новосибирск, 2000.- С. 10 – 14.