Экологическая адаптация в традиционной культуре северных атапасков

В течение многих сотен лет внутриматериковые районы Аляски заселены индейцами атапасками. Здесь проходили становление и развитие их традиционной культуры, формировался ее адап­тивный комплекс. Связь с естественной географической средой определила стабильность общества индейцев на протяжении ве­ков. Своеобразие природных условий содействовало развитию особенностей их экономики, образа жизни, бытового уклада. Экологическая среда предопределила систему хозяйства, способ­ствовала формированию хозяйственно-культурного типа у ата­пасков.

Выработанная атапасками хозяйственно-культурная модель в целом характеризовалась экономикой, ориентированной на .использование ресурсов внутриконтинентальных областей. Все се­верные атапаски были охотниками и рыболовами. Полного хо­зяйственного единообразия, однако, не наблюдалось, и причиной тому — наличие в экологической среде некоторых локальных вариаций.

Например, во внутренних районах, где всегда водилось больше крупных животных, охота преобладала над рыбо­ловством, а для индейцев, обитавших ближе к морскому побе­режью, на берегах нерестовых речек, изобиловавших мигрирую­щим лососем, рыболовство по значению в хозяйстве почти приравнивалось к охоте. Поскольку ни один из источников су­ществования не считался полностью надежным, индейцы стре­мились использовать все доступные им ресурсы и рационально приспосабливались к окружающей среде. Так, группа танаина успешно занималась зверобойным промыслом.

Комплекс охотничьих и рыболовных орудий индейцев был наилучшим образом приспособлен к среде. Копья, луки и стре­лы для охоты в лесных районах делали небольшими, а колча­ны — плоскими и из мягкой замши. Снаряжение для ловли рыбы на Аляске не требовало особой изобретательности, поскольку во время массового хода ее можно было просто чер­пать из воды корзинами и сачками. До прихода европейцев индейцы не знали ни сетей, ни сложных рыболовных ловушек. Большие сачки из ивовых прутьев использовались во время весенней и летней ловли, а удочка и острога — чаще всего зимой.

Секрет охотничьего успеха состоял не только в хорошо при­способленных промысловых орудиях, по п в знании местного ландшафта, особенностей погоды, животных. Многовековая охотничья практика породила определенные правила, которые способствовали сохранению экологического равновесия. Во время пребывания среди коюконов Р. Нельсон услышал от старой индеанки: «Прежде люди никогда не убивали зверей без надоб­ности, потому что знали, что придет время, когда действитель­но появится необходимость убить животное, чтобы выжить»¹.

Как нельзя лучше отвечали требованиям среды традицион­ные средства передвижения: ступательные лыжи-лапки и плоско­донные берестяные каноэ. Зимой в засыпанной рыхлым снегом тайге охотник был бы беспомощным без специальных лыж, а летом единственными путями сообщения служили многочис­ленные реки и речки, иногда довольно мелкие.

Полукочевая жизнь в окружении лесов обеспечила традицию изготовления предметов домашней утвари из дерева и бересты. Из этих материалов делали посуду не только для пищи, но и для разных хозяйственных нужд. Атапаскские женщины хорошо владели искусством плетения из травы и ивового мочала.

Материал для одежды давала охота. Традиционный комплект атапаскской одежды включал рубаху, штаны, составлявшие одно целое с обувью, и головной убор в виде отдельного капюшона. Шили все из выделанных шкур лосей и оленей карибу. В це­лом, комплект одежды северных атапасков ближе к комплексу А (пончо, чулки, обувь), характерному для большинства северных народов, чем к комплексу В (плащ, бриджи, мокасины), рас­пространенному у многих монголоидов и североамериканских индейцев. Традиционная одежда индейцев была настолько хоро­шо приспособлена к климатическим условиям края, что они очень долго, несмотря на старания европейских торговцев, не хотели от нее отказываться и покупать европейскую одежду, практиче­ская ценность которой в условиях субарктической Аляски го­раздо ниже.

Комплексное хозяйство, предусматривавшее сезонную смену промыслов, исключало полностью оседлые поселения. Как пра­вило, селения локализовались у рек. Основные типы тради­ционных жилищ варьировали в зависимости от района и сезона. Самым распространенным из них была коническая палатка из шкур на остове из жердей.

В доконтактный период наиболее часто встречались группы из двух или нескольких семей ². Объединение в группы дикто­вали интересы охотничьего и рыболовного промыслов. Неболь­шие охотничьи группы, включавшие мужчин из нескольких се­мей, были эффективны в непромысловые сезоны, а также в районах со скудными промысловыми ресурсами. Во время миграций больших стад карибу (поздней осенью и весной) больший эффект давала коллективная охота, предусматривавшая загоны и окружение животных на путях их миграций. В таких случаях целесообразнее оказывались крупные промысловые объединения (до ста человек), поэтому несколько мелких охот­ничьих групп соединялись в одну. Указанный метод охоты был настолько целесообразен, что позволял многим семьям зимовать без кочевок, в то время как скудность пищевых запасов, напро­тив, принуждала локальные группы к передвижению. Как толь­ко истощались сезонные промыслы, лагерь индейцев передвигал­ся в район новых промысловых угодий. Старые кучины, инфор­маторы Р. Нельсона, вспоминали о своем детстве: «… мы всегда передвигались, никогда подолгу не задерживались на одном месте. Мы должны были передвигаться, иначе оставались бы без пищи. Если находилось озеро, полное рыбы, оседали около него до тех пор, пока можно было в нем ловить  рыбу»³.

В отдельных случаях экология влияла и на нормы поселе­ния. Недостаток пищевых запасов в доме родителей невесты (для северных атапасков была характерна матрплокальность) принуждал молодых супругов в голодные годы переселяться к родителям жениха. Наиболее часто билокальность встречалась у пнгаликов и коюконов.

Экологическая среда вызвала к жизни специфический комп­лекс культов и фольклорных циклов, характерных для лесных охотников. Важная роль в них отводилась представителям местной фауны. Особенно широко были распространены образы и представления, связанные с верой в существование добрых и злых духов, в том числе духов животных и растений. Многие традиционные церемонии. основывались на вере в магическую связь между человеком и животным ⁴.

Комплекс табу и система амулетов также предопределялись экологией. В прежние времена в районе Юкона было очень много тальника (мелкой кустарниковой ивы), и это обстоятельство обеспечило традицию культа данного растения и использования его ветвей в качестве оберегов. Яркий пример действия отме­ченной традиции еще в прошлом столетии описан Л. А. Загос­киным. В районе Нулато он лично наблюдал, как индеец, при­говоренный по законам своего племени к смерти за убийство соплеменника, оставался неприкосновенным только потому, что, опасаясь возмездия, «защитил» себя магическими оберега­ми в виде браслетов и ожерелья, свитыми из очищенных веток тальника. Этот наряд индеец был вынужден не снимать в те­чение целого года, так как он гарантировал безопасность, а «в противном случае индеец рисковал быть убитым от каждого собрата» ⁵.

Все вышесказанное — лишь очень краткий перечень приме­ров, иллюстрирующих приспособленность традиционной культу­ры северных атапасков к природной среде Аляски, влияние и роль окружающей среды на становление и развитие адаптив­ного комплекса индейцев, проявляющегося в их материальной, социальной и духовной традициях.

На Аляске в течение многих сотен лет соседями атапасков были эскимосы. Оба народа используют (в пограничных райо­нах во всяком случае) одни и те же ресурсные ниши экосисте­мы и отмечены сходством приспособительных реакций на сход­ный комплекс условий окружающей среды. Естественно, что су­ществование столь давних контактов между атапасками и эскимосами не могло не привести к взаимовлиянию их культур и что эффект влияния заметнее там, где эти контакты были ин­тенсивнее, т. е. на группы, непосредственно соседствующие. Со стороны индейцев — это ингалики, коюкон, кучины и танаина.

В традициях эскимосов и атапасков имеется целый комплекс сходных элементов культуры, конвергентно возникших и раз­вившихся в близкой экологической среде. Наряду с ними нема­ло и таких одинаковых элементов, которые могли появиться в результате заимствования. Кучины, например, использовали нож «улу», двойной рыболовный крючок, бородчатые наконечники, снеговые очки, орудия для подледного лова рыбы, собачью упряжку, меховую парку с капюшоном, одежду из кишок и другие традиционно эскимосские элементы ⁶.

Тесно соседствуют с эскимосами ингалики, расселенные в районе среднего течения Кускоквима, и диффузия культур здесь отчетливо видна. Культура этой группы .атапасков пере­полнена элементами эскимосской культуры. Ингалики переняли у своих соседей многие орудия промыслов, покрой одежды, лод­ки с кожаной обтяжкой, конструкцию зимних жилищ, общест­венные дома — «кажимы» ⁷. Более того, они восприняли кое-ка­кие особенности духовной культуры эскимосов, например обря­довую сторону некоторых праздников. Многочисленные примеры заимствования мы обнаруживаем и в культуре танаина. Почти все орудия морской охоты они изготовляли по эскимосским об­разцам ⁸.

Диффузия двух соседствующих культур не была строго сба­лансированной. Круг эскимосских заимствований почти во всех случаях оказывался значительно шире, чем заимствования из культуры индейцев. Как объясняют этот факт зарубежные специалисты? Многие из них едва ли не основную причину не­сбалансированного влияния склонны видеть в разной привер­женности индейцев и эскимосов к своим традиционным куль­турным ценностям. Эскимосов считают более этноцентричными. Они, по мнению Р. Нельсона, например, принимают культурные изменения неохотно и стойко держатся за старые традиции⁹. Атапаскам, напротив, якобы свойственны преемственность к пере­менам, необычайная податливость к аккультурации, к внешним влияниям и реформизму. Они, сформулировал эту мысль Р. Нельсон, «имеют тенденцию терять свою специфику и под­вергаться аккультурации»¹⁰. Отмеченное качество, кстати, стало рассматриваться как проявление особой гибкости адаптив­ной стратегии атапасков, их адаптивного мастерства.

Р. С. Васильевский, анализируя адаптивные способности алеутов, приходит к выводу, что культуры, связанные с прибреж­ной системой хозяйства, обнаруживают наиболее высокую устойчивость. «Чем глубже связь с побережьем,— считает он,— тем интенсивнее эксплуатация морских ресурсов, тем выше ста­бильность культуры»¹¹. Трудно возразить доводам, подкрепляю­щим эту мысль, но один из них — различные адаптивные спо­собности у разных этнических групп — вызывает сомнение. Нам представляется не совсем верным акцент на неравные адаптивные способности разных этносов, на консерватизм одних и высокую преемственность к внешним влияниям других. Чаще всего в каждом отдельном случае неодинаковые адаптивные воз­можности находят объяснение в конкретных ситуациях этниче­ской истории народов.

Имеется немало примеров, свидетельствующих о том, что культуре эскимосов присуща не меньшая гибкость и адаптив­ность, чем культуре индейцев. Одним из таких примеров может служить адаптивная реакция кобукмиутов на перемены в экоси­стеме. Всего несколько столетий назад эта группа эскимосов обитала на северном побережье Аляски. Когда в результате подъема суши и обмеления морей в центральном секторе аме­риканской Арктики исчезли киты, а одни только моржи и тю­лени не могли обеспечить пищей всех обитателей побережья, часть эскимосов ушла во внутреннией районы Аляски . Одна эскимосская группа осела вдоль р. Кооук и оказалась в бли­жайшем соседстве с индейцами коюконами. Эскимосы (кобукмиуты) быстро адаптировались в новой среде, перешли от мор­ской охоты к охоте на оленей карибу и к рыболовству во внут­ренних водоемах. В культуре кобукмиутов индейский компонент весьма значителен. Он обнаруживается в устройстве охотничьих лыж, лодок, в использовании охотничьих ловушек индейской конструкции, корзин из березовой коры, в некоторых религиоз­ных запретах ¹³. Те традиционные культурные элементы, кото­рые не потеряли практической ценности в новой среде, эскимо­сы сохранили, а те, которые оказались здесь не очень полезны­ми или вовсе непригодными, заменили на соответствующие индейские. То, как быстро и успешно кобукмиуты освоились в но­вых экологических условиях, свидетельствует о высокой воспри­имчивости и адаптивности их культуры.

Чем же, однако, объяснить более частые примеры несбалан­сированной диффузии культур эскимосов и индейцев на Аляске? Почему в условиях, когда и те и другие имели равные, каза­лось бы, возможности для заимствования, индейцы заимствова­ли, а эскимосы нет? Если дело не в разной преемственности к внешним влияниям, если восприимчивость нового и адаптив­ное мастерство обоих народов одинаково высоко развиты, то в чем же тогда дело? Прежде чем ответить на этот вопрос, мы хотели бы еще раз подчеркнуть, что эффект влияния эски­мосской культуры на атапаскскую был сильнее в пограничных районах (на северо-западе Аляски, севере и на южном ее по­бережье), а также обратить внимание на конкретный круг заимствований. Ингалики, коюконы и кучины, как мы могли убедиться, прежде всего заимствовали из культуры эскимосов те компоненты, которые соответствуют проживанию в экстремаль­ной арктической среде (полуподземное зимнее жилище, парка с капюшоном, снеговые очки и т. д.). Танайна восприняли у эскимосов орудия морской охоты.

По нашему мнению, тот факт, что на Аляске во всех погра­ничных районах культура атапасков содержит больше эскимосских компонентов, чем культура эскимосская содержит компонентов индейских, свидетельствует не о разной реакции этих народов на внешние влияния, а служит скорее одним из доказательств того, что индейцы сравнительно поздно продвинулись в указан­ные районы, в то время как для эскимосов эта среда издавна была привычным окружением и их культура, естественно, была наилучшим образом приспособлена к ее условиям. Индейцы, как любые другие пришельцы, в поисках более легких и быст­рых путей адаптации, ничего не изобретая, восприняли у корен­ных обитателей все самое целесообразное в новой для них эко­логической среде.

Образец сходного несбалансированного влияния мы наблюда­ем в прибрежных районах Северо-Восточной Азии между эски­мосами и чукчами, где последние также явились более поздни­ми пришельцами на побережье и поэтому их адаптивный комп­лекс оказался менее эффективным в освоении арктической морской среды ¹⁴.

Высокую восприимчивость атапасков Аляски можно объяснить еще одной причиной. Комплекс условий окружающей среды эскимосов (за исключением крайней арктической зоны их оби­тания) не столь уж резко отличается от привычной среды ата­пасков. Для коренного населения Крайнего Севера в целом, как известно, характерна сходная норма биологических реакций (например, генетически обусловленные механизмы газообмена, терморегуляции и проч.) на требования среды¹⁵. В Арктике, как и в других климатических зонах земного шара, существует свой зональный расовый адаптивный тип¹⁶. Хозяйство и быт аборигенов Арктики также обнаруживают, как мы отметили, черты сходства. Процесс приспособления в пределах арктиче­ской и субарктической Аляски различных северных этнических групп, естественно, не был таким продолжительным и трудным, каким тот же процесс мог стать здесь для любых южных этни­ческих групп. В этом еще одна простая разгадка высокой сте­пени гибкости и адаптивности культуры атапасков в пределах Аляски.

Несомненный интерес представляет временной показатель адаптации. К сожалению, пока не представляется возможным установить в целом время образования адаптивного комплекса особенностей культуры народов Севера. Наглядным временным примером микроадаптации к специфической зоне среды служат танайна. С документальной достоверностью мы можем просле­дить историю их приспособления к новой экосреде в течение нескольких столетий.

Танайна — единственная группа атапасков Аляски, расселен­ная на морском побережье. Согласно археологическим данным, индейцы — сравнительно недавние поселенцы на берегах залива Кука, а более древними обитателями их были эскимосы. Вплоть до XVI столетия они заселяли все побережье залива¹⁷. Как и для всех атапасков, исконным промыслом танайна был промы­сел крупного лесного зверя. Локальные условия среды южного побережья Аляски давали им возможность заниматься морским зверобойным промыслом. Причастность индейцев к этому заня­тию была документально зафиксирована первыми европейскими очевидцами, которые одновременно свидетельствовали о неустоявшейся традиции морской охоты у индейцев. В этом искусстве атапаски не могли равняться с эскимосами и алеутами. Об отсут­ствии у танайна полной адаптации к морским условиям говорят следующие факты: 1. Индейцы были плохими мореплавателями, и в северной части залива они даже на тюленей иногда охоти­лись на берестяных лодках; 2. Весь инвентарь охоты на мор­ского зверя они заимствовали у эскимосов; 3. Индейцы не уме­ли охотиться на китов ¹⁸.

Район залива Кука изобиловал не только морским зверем, но и рыбой. В весенне-летнее время, когда рыба шла нерестить­ся из моря в реки, уловы были особенно обильны. За один день можно было выловить несколько сотен лососей, а за неделю сде­лать запасы на всю зиму. Атапаски, обитавшие в районе зали­ва Кука в XVIII—XIX вв., максимально не использовали бла­гоприятные условия среды. Они не прилагали особых стараний для заготовки рыбных запасов, а все то немногое, что загото­вили летом, полностью уничтожали за время осенних празд­неств ¹⁹. Еще в XIX в. танайна продолжали вести полукочевой образ жизни, хотя, как известно, занятия морским и рыболов­ным промыслами чаще всего приводят к оседлости.

Таким образом, несколько столетий оказалось недостаточно для полной адаптации в новой среде. Если бы культуре атапас­ков и в самом деле было свойственно исключительное адаптив­ное мастерство, мы вправе ожидать от нее более гармоничного приспособления и более полного использования благоприятных условий среды на южном побережье Аляски.

Подводя итог, еще раз хотелось бы подчеркнуть роль эко­логического окружения в формировании традиционной культуры атапасков Аляски. Свой адаптивный комплекс она выработала преимущественно в субарктической среде, и на протяжении всей истории ее отличала внутриматериковая специфика и лес­ная в основном ориентация. Осваивая новые ниши экосистемы Аляски, индейцы чаще всего подгоняли свою культуру к усло­виям среды путем заимствования ряда культурных ценностей у соседних эскимосских групп. Это, однако, вовсе не является свидетельством их тенденции к аккультурации, а служит, на наш взгляд, дополнительным доказательством того, что становление культуры атапасков проходило в несколько иных экологических условиях.

Едва ли справедливо подчеркивать и разную приверженность эскимосов п индейцев к их традиционным культурам. Даже в тех пограничных районах, где культура атапасков абсорбиро­вала больше элементов эскимосской культуры, она все равно со­храняла облик, характерный для индейской культуры, и очерта­ние его мало менялось после приспособления к условиям новой экологической среды. Их знание ресурсов окружающей экосре­ды, умение выбрать оптимальные варианты эксплуатации, не на­рушив равновесия всей экосистемы, накопленные в течение многовекового пребывания в ней, как правило, не утрачивались и не теряли своей ценности.

---

1. Nelson R. К. Make prayers to the raven: A Koyukon view of the northern forest. Chicago; L., 1983. P. 200.
2. Nelson R. K. Hunters of the northern forest. Chicago; L., 1973. P. 281.
3. Nelson R. K. Hunters… P. 273.
4. Van Stone J. W. Athapaskan adaptations: Hunters and fishermen of the subarctic forests. Chicago, 1974. P. 63.
5. Загоскин Л. А. Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия За­госкина в Русской Америке в 1842—1844 гг. М., 1956. С. 253.
6. ^е Nelson R. К. Hunters… Р. 314.
7. Загоскин Л. А. Указ. соч. С. 216—218, 224.
8. Osgood С. В. The ethnography of the Tanaina. New Haven, 1937. P. 84—85.
9. Nelson R. K. Hunters… P. 289.
10. Nelson R. K. Relations between Eskimo and Athapascan cultures in Alas­ka // Amer. Anthropol. 1974. V. 76. Suppl. P. 49.
11. Васильевский P. С. Вопросы адаптации населения к прибрежным усло­виям на тихоокеанском Севере // Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. Новосибирск, 1975. С. 138.
12. Файнберг Л.’А. Происхождение эскимосов и алеутов//Этногенез наро­дов Севера. М., 1980. С. 228.
13. Nelson R. К. Relations… Р. 49.
14. Рычков Ю. Г., Шереметьева В. А. Популяционная генетика народов Се­вера Тихоокеанского бассейна в связи с проблемами истории и адапта­ции населения//Вопросы антропологии. М., 1972. Вып. 42. С. 23—29.
15. Алексеева Т. И. Физиологические особенности человеческих рас и неко­торые проблемы экологии человека // Расы и народы. М., 1983. Вып. 13^ С. 65.
16. Алексеев В. П. Экология человека (взгляды антропологов)//Географи­ческие аспекты экологии человека. М., 1975. С. 115.
17. Dumond R., Mace L. An archaeological survey along Knik Arm//Anthro­pol. Pap. Univ. Alaska. 1968. V. 14. N 1. P. 14. 18, 19.
18. Dzeniskevich G. I. Ecology and chronology of Athapascan settlement on the southern coast of Alaska//North American Indian studies: European contributions. Gottingen, 1981. P. 124.
19. Хлебников К. Т. Русская Америка в неопубликованных записках Хлебни­кова. Л., 1979. С. 49.