Новые формы общественной активности канадских индейцев

До начала 60-х годов какие-либо проявления политической деятель­ности канадских индейцев носили чрезвычайно слабый, эпизодиче­ский характер на всех уровнях: местном, провинциально-региональ­ном и общенациональном. Несмотря на то что Индейским актом 1951 года федеральное правительство Канады предоставило корен­ным жителям страны некоторые возможности местного самоуправ­ления через так называемые советы общин (band councils), однако всеми делами в индейских резервациях и поселениях по-прежнему управляли специальные служащие федерального правительства, так называемые индейские агенты. Общинные советы не имели для это­го ни средств, ни штатов, ни организационной структуры. Изолиро­ванные друг от друга и от остального общества, индейские общины не были вовлечены в политическую жизнь окружающего их мира, у них отсутствовала собственная политическая структура в виде партий или организаций, которые могли бы эффективно выражать и отстаивать интересы коренного населения. Вплоть до 1960 г. ин­дейцы были ограничены в правах на участие в федеральных выбо­рах, и только в 1969 г. последняя канадская провинция сняла эти ограничения.

60—70-е годы — время коренного перелома в политическом созна­нии и деятельности канадских индейцев, который сопровождался серьезными изменениями в социально-экономических и культурных условиях их существования, а также в политике правящих кругов по отношению к аборигенам.

Общинное самоуправление

Важнейшими результатами процесса общественного пробуждения индейцев явились развитие и укрепление элементов местного само­управления в индейских поселениях и резервациях. В 60-х годах «индейские агенты» оставили резервации (последняя контора была закрыта в 1969 г.) и вопросы местного самоуправления стали все больше брать на себя вожди и общинные советы. В 1969 г. вожди индейцев Манитобы сделали министру по делам индейцев следую­щее заявление относительно системы управления коренным насе­лением: «Мы были избраны нашим народом управлять нашими об­щинами, но у нас нет для этого денег и соответствующей структуры; мы хотим сами определять наши цели и принимать решения; мы хо­тим участвовать в планировании и управлении на всех уровнях; мы хотим, чтобы планирование шло снизу, а не сверху, вся администра­тивная структура не ограничивала осуществления местных программ; мы хотим, чтобы министерство по делам индейцев поддерживало нас, а не бюрократов; мы хотим равноправных отношений с прави­тельством, совместного планирования и принятия решений»¹.

Согласно действующему федеральному законодательству (Индейский акт 1951 года), советы составляются из вождя и членов совета. Каждая община не может иметь более одного вождя, а чле­ны совета избираются по одному от каждых 100 жителей, но их об­щее число не должно быть менее 2 и более 12. Вождь общины изби­рается сроком на два года большинством голосов избирателей об­щины или членами совета общины. Последние избираются также сроком на два года большинством голосов всех избирателей общины или по изоирательным округам, которые создаются по месту жи­тельства кандидатов, но не более шести в общине. Право голосовать и быть избранным вождем и в совет имеют постоянные жители об­щины в возрасте от 21 года².

Индейским актом предусматривается возможность «избрания со­вета согласно обычаю общины или, где такого совета нет, вождя в соответствии с обычаем общины» ³. Это положение было включено на случай, если по какой-либо причине нельзя было обеспечить действие Индейского акта в вопросах избрания вождя и совета, т. е. провести выборы путем голосования. В этом случае сама община могла выбрать «традиционный» метод избрания вождя и совета.

В 70-х годах медленный процесс налаживания индейского само­управления набрал силу, и в настоящее время почти все общины имеют советы, составы которых индейцы все больше и больше пред­почитают формировать на «традиционной» основе, как правило, на­следственной ⁴. Приведем данные о числе советов общин и методе их избрания по провинциям:

Провинция	Выборы	«Тради­цион­ные» советы	Всего	Провинция	Выборы	«Тради­ цион­ ные» советы	Всего
Британская Ко­лумбия	136	59	195	Квебек	28	13	41
Альберта	26	15	41	Приморские про­винции	2	26	28
Саскачеван	17	51	68	Северо-Западные территории	16	—	16
Манитоба	17	41	58	Юкон	14	—	14
Онтарио	34	80	114	Всего в Канаде	290	285	575

Деятельность советов в роли местных органов власти требовала определенных денежных средств, которыми общины, особенно мел­кие (большинство общин до 300 человек), не располагали. Финан­сирование административной деятельности советов взяло на себя с 1972 г. министерство по делам индейцев путем так называемых сквозных ассигнований (core funding). Будучи полностью подотчет­ны министерству, эти деньги (их сумма зависит от числа жителей общины) идут на оплату помещения для совета, зарплату и вояадям и постоянным служащим, оплату консультативной помощи и коман­дировочных расходов. Правительственные ассигнования в разных формах на поддержку общинной администрации увеличились с 5,2 млн. долларов в 1970/71 г. до 22,6 млн. в 1978/79 г. В 70 е годы появилась категория постоянных служащих, которые составили местный общинный аппарат, сменив правительственных чиновни­ков. Число наемных служащих, работающих непосредственно на индейские общины, увеличилось со 100 человек в 1961 г. до более 2 тыс. в 1980 г.⁵

Индейские общинные администрации приступили к осуществле­нию программ социально-экономического и культурно-образовательного характера: 435 общин имеют программы по жилищнои проблеме 370-по социальному вспомоществованию, 440 — рекреацион­ные, 181 — по школьному обучению. Эти программы получают также финансовую поддержку правительства в целевой форме. Общая сум­ма правительственных ассигнований общинным администрациям увеличилась за десятилетие с 35 млн. до 230 млн. долларов в год и составляет ныне 1/3 всего бюджета федеральных программ по делам индейцев. Индейский акт позволяет индейцам с одобрения министерства взять на себя контроль над общинными фондами, которые составляются из доходов и капиталов, полученных от эксплуатации ресурсов: капитал от продажи невозобновляемых ре­сурсов и доходы от продажи возобновляемых ресурсов. После 1972 г. эти фонды быстро растут и в целом в 1980 г. составили около 120 млн. долларов, а число общин, пользующихся данным положе­нием закона, увеличилось с 1967 г. в 3 раза и ныне их насчиты­вается около 375.

Индейский акт (раздел 83) дает советам общин право с одобрения министра по делам индейцев принимать постановления (by-laws) местной власти и претворять их в жизнь. Первоначально индейцы робко пользовались этой возможностью, и в 1965 г. по стране было принято всего 400 таких постановлении, однако к 1980 г. их общее число увеличилось в 3 раза и составляло свыше 1200 хотя до сих пор менее 20% общин вырабатывают и прини­мают собственные постановления. Большинство их касается вопро­сов муниципальной администрации: дорожное движение, правила поведения, вывоз мусора и пр.⁶

Приведем данные о числе постановлении по основным сферам.

Внешне процесс развития общинного индейского самоуправления выглядит как вполне позитивный, и он действительно содержит элементы, характеризующие рост индейского самосознания и уровня их организации по сравнению с предыдущим периодом. Однако курс канадского правительства на развитие индейского самоуправления не столь альтруистичен и бескорыстен по отношению к аборигенам, как это представляется на первый взгляд. Во-первых, вся система организации и финансирования общинного управления, по мнению прежде всего самих индейцев, превращает вождей и членов советов из политических лидеров в администраторов, столь же зависящих от источника финансирования — федеральной казны, как и оывшие «индейские агенты». Именно эту новую категорию индейскую бю­рократию — известный индейский вождь и публицист Г. Кардинал назвал «коричневыми индейскими агентами» и отметил появление чувства отчужденности среди тех индейцев, которые оказались ис­ключенными из общинной бюрократии⁷. Аналогично и заключение некоторых специалистов. «Хотя выбираемые официальные лица (вожди и члены советов) ответственны за исполнение своих обязан­ностей перед избирателями, они находятся в гораздо более ощутимой зависимости и подотчетности от бюрократов разного уровня из ми­нистерства по делам индейцев и развития Севера»⁸. Таким образом, наметившееся еще в 60-е годы усиление социальной стратификации внутри индейских общин⁹ приобрело еще более явные формы в 70— 80-е годы.

Правительственные субсидии создают напряженность и распри среди индейских групп внутри общин, ибо финансирование носит произвольный, выборочный характер (под программы). При такой системе развитие индейского самоуправления, как считают некото­рые лидеры, дальше невозможно. Прямое финансирование общин­ных советов, минуя общенациональные, региональные и другие ин дейские политические организации, поощряет разобщенность общин, их аполитичность. Это делается правительством намеренно, хотя и в скрытой форме. Наконец, все громкие слова об индейском местном управлении юридически сводятся только к праву принимать поста­новления. Этим правом, кстати, пользуются все муниципалитеты Англии с незапамятных времен.

Индейские политические организации

До конца 60-х годов в Канаде фактически отсутствовали индейские политические организации, которые могли бы от имени коренных жителей вести борьбу за их права. С 1961 по 1968 г. в стране дей­ствовал Национальный индейский совет, целью которого было со­действовать объединению индейского народа, улучшению его поло­жения и взаимоотношений между индейцами и остальным населе­нием. Руководство и основу совета составляли городские индейцы — представители среднего класса. Ведущей фигурой в организации был адвокат из г. Калгари Уильям Вутуни выходец из племени кри. Деятельность совета сводилась к культурно-просветительской работе, например к организации передвижных выставок индейского искусства, в том числе отдельного павильона на ЭКСПО-67 в г. Монреале. Индейское население в целом неодобрительно относилось к этой элитарной и замкнутой ассоциации, и в начале 70-х годов На­циональный индейский совет распался.

70-е годы стали временем бурного роста политических организа­ций индейцев как на провинциально-региональном, так и общена­циональном уровнях. Провинциальные организации существуют в двух формах. Для провинций прерий —это братства: в их состав входят не только вожди общин, но и проживающие в городах ин­дейские лидеры-активисты. Штабквартиры братств находятся обыч­но в столицах провинций, а в штате преобладают городские индейцы; их связи с общинами не столь тесные и регулярные. Другой тип — союзы, которые поддерживают более тесные связи с общинами через вождей и играют важную роль в делах этих организаций. Всего к середине 70-х годов в Канаде насчитывалось около 150 индейских ассоциаций политического характера. Из них 15 носили общенацио­нальный характер, остальные — региональный или провинциальный.

Провинциальные и территориальные организации, а также обще­национальные организации получают финансовую поддержку от фе­дерального правительства. Общая сумма ассигнований индейским организациям увеличилась в 70-е годы с 3,7 млн. до 20 млн. долла­ров в год¹⁰.

В феврале 1968 г. представители организаций индейцев и ме­тисов от восьми провинций создали Национальное братство индейцев (National Indian Brotherhood), к которому позднее присоединились почти все крупные индейские союзы и ассоциации. В 1970 г. НБИ было официально признано канадскими властями в качестве офи­циальной общенациональной организации коренного населения. НБИ представляло собой федерацию провинциальных и территори­альных организаций на основе коллективного членства. Высшим органом была Генеральная ассамблея, на которую выбирались или назначались делегации от провинций, а в Исполнительный совет вхо­дили президент братства и руководители десяти провинциальных организаций. Своей главной целью НБИ ставило объединение и ко­ординацию усилий индейских организаций в борьбе за права индей­цев, главным образом перед лицом федеральных властей страны.

На протяжении 14 лет (НБИ прекратило существование в июне 1982 г.) эта общеканадская индейская организация действовала до­вольно успешно, обеспечив по многим вопросам выработку единой позиции и добившись внесения существенных корректив в политику федерального правительства. НБИ подготовило контрпрограмму по вопросам экономического развития резерваций, жилищной проблеме среди индейцев, индейского образования, выступило инициатором и координатором ряда крупных паниндейских кампаний, в том числе за пересмотр канадской конституции с учетом интересов коренных жителей страны. На ежегодной Генеральной ассамблее НБИ летом 1980 г. была принята программа индейского движения, состоящая из 14 пунктов, в которой, в частности, заявлялось: «Мы являемся нациями. Мы всегда были нациями. Мы имеем право определять наших собственных граждан. Мы имеем право на самоопределе­ние»¹¹.

Штабквартира НБИ в г. Оттаве располагала довольно большим аппаратом (54 человек), который не только обеспечивал подготовку материалов о положении индейцев и позиции их организаций, но и осуществлял связь с федеральным министерством по делам ин­дейцев, с провинциальными правительствами, а также с междуна­родными организациями. Руководство организации предпочитало мирные, ненасильственные действия и в целом отличалось рефор­мистским характером.

Слабой стороной НБИ были ее связи с общинами, на уровне которых организации не удалось обеспечить необходимый авторитет. Среди индейских масс большей известностью в 70-е годы пользова­лась более радикальная национальная ассоциация Движение амери­канских индейцев (American Indian Movement), созданная в 1973 г. Именно ДАИ организовала в 1978 г. общеканадский поход индейцев, вынудивший правительство сесть с индейцами за стол переговоров по вопросу обеспечения прав аборигенов.

Но самым уязвимым местом НБИ была полная финансовая за­висимость от правительства: в 1978 г. из этого источника поступало 98% всех средств. Это лишало НБИ необходимой самостоятельности. Стоило правительству ограничить свои субсидии — и НБИ задолжала 700 тыс. долларов в результате лоббистской деятельности в ходе кампании за репатриацию канадской конституции¹².

В декабре 1980 г. вожди 575 общин собрались в Оттаве для соз­дания Ассамблеи первых наций (Assembly of First Nations), и на следующей встрече в апреле 1982 г. в Пентиктоне (Британская Колумбия) было объявлено, что НБИ уступает место Ассамблее первых наций¹³.

Новая общеканадская организация индейцев носит более массо­вый и демократический характер, ибо в ней имеют непосредственное представительство все индейские общины без посредничества про­винциальных организаций. Это стало возможным прежде всего благодаря укреплению позиций общинных вождей и их стремлению влиять на деятельность национальных организаций¹⁴.

Более радикальный характер носит и программа организации, которая выступает за признание индейской государственности внутри канадской федерации на правах провинциального статуса.

Участие в выборах

Вопросы избирательного права и участия в выборах являются важ­ным показателем политической деятельности коренных жителей. Однако здесь есть некоторая особенность. Завоевание избирательных прав (1960 г.—на федеральном уровне, 1949—1969 гг.—в провин­циях) не означало, что индейцы должны расширять свое участие в федеральных и провинциальных выборах. Данные о выборах 1962, 1968 и 1979 гг. показывают уменьшение числа голосующих индей­цев (с 2/3 до 1/2 от общенационального уровня участия в выборах)¹⁵.

Позиция некоторых индейских организаций отражается в сле­дующем заявлении организации индейцев могауков: «Когда индейцы голосуют, они перестают быть суверенной нацией и автоматически становятся канадскими гражданами и британскими подданными…

Краснокожий морально обязан не участвовать в федеральных и про­винциальных выборах»¹⁶. Таким образом, растущий абсентеизм среди индейцев свидетельствует не об их аполитичности, а, наоборот, о проявлении определенной позиции — непризнания общеканадскои политической системы. Там, где избирательный процесс затрагивает непосредственные интересы индейцев, их активность на выборах достаточно высока. Например, участие индейцев в выборном про­цессе внутри общин выросло с 54% в 1966 г. до 71% в

Что касается организованного индейского движения на современ­ном этапе, то оно при всей разнородности и многообразии приобрело в 70—80-е годы достаточно определенное лицо, укрепив свою идейно-политическую платформу и материальную базу. Этому процессу способствовала концентрация усилий аборигенного населения на решении самых насущных жизненных проблем, среди которых на передний план выдвинулись вопросы о земле, конституционном статусе и правах коренных жителей.

Земельные иски

Вплоть до самого недавнего времени канадское правительство не признавало правомерность индейских земельных исков как нечто, подлежащее современной юриспруденции. Однако в 1977 г. вопрос об исках, основанных на аборигенных правах, оказался в центре внимания. Причиной тому послужило решение Верховного суда Канады по известному делу Кэлдера, которым фактически призна­валось аборигенное право на землю индейцев нишга в Британской Колумбии. Шестеро из судей признали существование особых аборигенных прав, хотя суд отклонил иск, основываясь на ряде фор­мальных оснований. Одновременно судебный иск в защиту своих прав был выдвинут индейцами кри залива Джемса и эскимосами арктической части Квебека в связи с началом осуществления гран­диозного проекта по строительству гидроэнергетического комплекса в северном Квебеке. Именно эти действия индейских организации через судебные инстанции вынудили правительство пересмотреть свое отношение к вопросу об аборигенных правах на землю.

Правительственное заявление 1973 г. признавало определенные исторические обязательства властей перед индейцами, законность индейских жалоб в отношении выполнения властями условии до­говоров, которые были заключены еще в ходе колонизации. Власти признали также необходимость учитывать законные интересы аборигенов в области их специфических прав на землю, охотничьи и рыбные угодья независимо от условий договоров. Федеральное пра­вительство объявило, что оно готово принять на рассмотрение зе­мельные иски, основанные на исторических правах, и вести по ним переговоры еще до установления их юридической правомерности. Однако главным принципом правительственной политики в разре­шении индейских исков должен был стать окончательный характер достигнутых в ходе переговоров соглашений, невозможность воз­никновения в будущем аналогичных претензий коренного населения к властям после самых тщательных переговоров и точного выполне­ния формулы соглашения. Как отмечалось в заявлении, основа политики правительства в вопросе о земельных исках «это о менять (курсив мой- В. Т.) неопределенные права аборигенов на землю на конкретные права и привилегии, которые оудут гаранти­роваться достигнутыми соглашениями»¹⁸. По сути этот принцип означал не что иное, как канадский вариант политики «термина­ции» т. е. ликвидации национальных прав индейцев и эскимосов в обмен на разного рода конкретные уступки, прежде всего мате­риальные компенсации. В 1974 г. в Министерстве по делам индейцев и развития Севера было создано особое подразделение, ведающее аборигенными исками (Office of Native Claims). К 1980 г. он распо­лагал аппаратом в 38 человек и бюджетом почти в 1,5 млн. долларов.¹⁹

Сознавая всю непоследовательность правительственной политики в вопросе об исках и возможные негативные последствия их разре­шения для будущего развития коренных жителеи, индейские и эс­кимосские организации, отдельные общины по всей Канаде во вто­рой половине 70-х-начале 80-х годов были в буквальном смысле захвачены движением за оформление и выдвижение формальных претензий к канадским властям. Индейские иски разделились на две основные категории: исторические иски (specific claims), ка­сающиеся претензий по невыполнению старых договоров и условии индейского акта, а также современные иски (comprehensive claims), касающиеся преимущественно ущерба, наносимого индейским общинам в ходе современной хозяйственной деятельности, действии федеральных и провинциальных властей, а также любого другого негативного воздействия на аборигенов окружающей общественной среды.

Движение за разрешение исков коренного населения получило мощный стимул после достижения нескольких окончательных согла­шений в ходе переговоров. В 1975 г. было достигнуто соглашение между Большим советом индейцев кри Квебека и Ассоциацией иннуитов северного Квебека, с одной стороны, правительствами Ка­нады и провинции Квебек, государственной компанией Гидро-Квебек, а также Обществом по развитию залива Джемса — с другой, о за­креплении значительных территорий, не отчуждаемых под строи­тельство гидроэлектростанций в районе залива Джемса, за индейскими и эскимосскими общинами и выплате последним в тече­ние 20 лет денежной компенсации (324 млн. долларов) за изъятые территории²⁰. В 1978 г. аналогичного соглашения, но гораздо более скромного масштаба добились индейцы наскапи района Шефферфилла в северо-восточном Квебеке; предварительное соглашение подписали эскимосы Северо-Западных территорий, но переговоры с комиссией по обеспечению прав аборигенов, действующей от имени 2,5 тыс. эскимосов района Западной Арктики, были прерваны пра­вительством и окончательное соглашение до сих пор не достигнуто.

На этом перечень успешно завершившихся переговоров факти­чески заканчивается. На Юконе уже несколько лет ведутся переговоры с Советом индейцев Юкона, который представляет 5—6 тыс. статусных и нестатусных индейцев. В 1976 и 1977 г. Ассоциация народа дене (атапасков) и метисов долины Макензи выдвинула несколько исков, но они не были достаточно оформлены с юриди­ческой точки зрения и правительство прекратило ассигнования на их дальнейшую подготовку. Только весной 1981 г. начались пере­говоры по этим искам. В 1977 г. от имени 13,5 тыс. эскимосов цент­ральных и восточно-арктических районов Северо-Западных терри­торий общеканадская эскимосская организация «Иннуит Тапирисат оф Кэнада» выдвинула требование об образовании автономной эс­кимосской территории Нунавут («наша земля»), охватывающей об­ласть к северу от линии лесов. В этом требовании содержатся все элементы иска относительно прав на землю, охрану животного мира и пользования ресурсами, а также денежных компенсаций и др. Только в конце 1980 г. начались переговоры по этому иску. В 1978 г. федеральному правительству был предъявлен иск от имени индей­цев наскапи-монтаньи и эскимосов Лабрадора. Федеральное прави­тельство к 1980 г. приняло иски для будущих переговоров от Ассо­циации объединенных талманов, совета племени носильщиков (гитксанов), совета общины Китванкул и поселения Китамаат, а также ряд других исков от отдельных индейских племен и общин.

В переговорах наряду с представителями правительства участ­вуют власти некоторых провинций, без которых фактически иски разрешены быть не могут, но позиция провинциальных правительств (особенно Британской Колумбии, Онтарио и степных провинций) в отношении индейских требований гораздо более негативная. По этой причине, в частности, до сих пор не разрешен один из са­мых давних исков от совета племени нишга. Только в 1981 г. про­винциальные власти согласились участвовать в переговорах.

Характерно все четче проявляющееся стремление канадских федеральных и провинциальных властей не только «разменять» ис­торические права аборигенного населения на разовые денежные компенсации и другие уступки, но и превратить вопрос об исках в многолетнюю, изнурительную и дорогостоящую для индейских общин кампанию переговоров, различных юридических разбирательств, создав видимость реальных действий по учету требований коренных жителей и ослабив остроту их организованных действий.

Внимательной оценки требуют непосредственные результаты и отдаленные последствия для индейцев уже заключенных соглашений. Некоторые предварительные оценки уже высказывались в нашей литературе. «Новая форма взаимоотношений аборигенов и властей в какой-то степени улучшает положение коренного населения Се­вера, но главное — меняет его социальный статус, пишет Г. А. Агранат.— Она способствует полному искоренению родовых и других старых форм общественных отношений среди аборигенов и вместе с тем резко активизирует процесс классового, социально-экономи­ческого расслоения местных общин. Очень небольшая доля корен­ного населения становится администраторами, мелкими подрядчи­ками, возникает своя мелкая буржуазия»²¹.

Вопрос о конституционных правах

В начале 80-х годов на передний план общественной активности канадских индейцев и эскимосов выдвинулся вопрос о конституци­онных правах коренного населения страны. Это было связано с действиями федерального правительства Пьера Трюдо по «репатриа­ции» канадской конституции, т. е. замене действовавшего в качестве основного закона страны Акта о Британской Северной Америке, принятого английским парламентом в 1867 г., на собственно канад­скую конституцию. Как известно, в декабре 1981 г. канадский пар­ламент одобрил проект новой конституции, которая представляла собой дополненный «хартией о правах и свободах» и рядом других поправок текст акта 1867 г. В этом новом тексте Конституционного акта 1981 г. статья 35 «Права коренных народов Канады» предус­матривает «признание и подтверждение существующих аборигенных и договорных прав коренных народов Канады». К этим народам отнесены индейцы, эскимосы и метисное население страны. Кроме того, статья 37 предусматривает проведение конституционной кон­ференции с участием премьер-министра страны и премьер-минист­ров провинций, которая должна обсудить вопрос об определении прав коренного населения и отражении этих прав в тексте конституции²².

Еще до принятия новой конституции индейцы сформулировали свое основное требование: конституция не должна быть «репатрии­рована», пока не оудут защищены и гарантированы их права. На встрече с премьер-министром Трюдо в апреле 1980 г. в Оттаве вожди индейских племен изложили свою позицию по конституционной проблеме: «Мы являемся нациями. Мы всегда были нациями. И в качестве таковых мы имеем исторические права, которые никогда не уступали. Мы имеем право на наши собственные формы правле­ния. Мы имеем право определять наше гражданство. Мы имеем право на самоопределение. Мы через наше собственное правитель­ство будем иметь полный контроль над нашей землей, которая включает в себя также воздушное пространство, воды, минералы, леса и животный мир».

Эти права, разъясняли вожди, не являются индивидуальными. Это групповые права, права наций. Именно как между нациями индейские народы строили отношения между собой и с короной в политическом плане. Эти права не основаны на расовых признаках. Когда Канада заключает договор с Японией, она заключает договор с японской нацией, и так уж сложилось, что большинство граждан этой нации в расовом или этническом плане являются японцами. «Наши права — это политические права, и происходят они из факта политического существования индейской нации» ²³.

Исходя из принципа исконного суверенитета индейских племен, признанием которого, они считают, было заключение договоров ко­лониальными властями Англии с индейцами, лидеры коренного на­селения выдвинули требование о закреплении этого принципа при передаче всей высшей власти от английской короны в руки феде­ральных и провинциальных властей Канады. Индейские вожди потребовали также «полного и равноправного участия индейцев на всех стадиях и на всех уровнях переговоров по выработке канадской конституции» ²⁴.

Однако выработка и принятие канадской конституции прошли без участия и учета интересов коренных жителей. Куцая 35-я статья из 20 слов подтверждает и гарантирует «существующие пра­ва», но все дело в том, что таких прав не существует в реальности, ибо ни один из действующих юридических документов их не фикси­рует. Вместо определения этих прав понадобилась дополнительная статья о проведении конференции.

Уже после принятия парламентского акта 1981 г. коренное на­селение добилось нового раунда переговоров с властями по вопросу об отражении аборигенных прав в основном законе страны. В ок­тябре 1982 г. в Виннипеге состоялась встреча лидеров индейского движения с представителями федеральных властей, а в марте 1983 г. прошла и сама конституционная конференция, закончившаяся без­результатно. Становится ясно, что, как и в вопросе с земельными исками, канадские власти хотят утопить вопрос о конституционных правах индейцев в бесконечных дискуссиях и переговорах.

Достигнутый политический союз коренного населения в борьбе за реформу конституции страны в самое последнее время ославляет­ся расхождениями в позициях различных групп. Так называемые до­говорные (статусные) индейцы (292,7 тыс. по переписи 1981 г.) фактически оставались в стороне при выработке общеиндейскои платформы для конституционной конференции, опасаясь, что общин фронт индейцев, метисов и эскимосов может ослабить возможности борьбы за их более узкие интересы, а именно — соблюдение и вы­полнение условий некогда заключенных с индейцами договоров. Более воинственно настроенные лидеры индейских ассоциаций не­довольны тем, что провинциальные власти привлекаются к пере­говорам и тем самым размывается вопрос о суверенности индейских общин и союзов. Президент Ассамблеи первых наций Дэвид Ахепакью, хотя и участвовал в переговорах в марте 1983 г., но высказал мнение, что «решать эту проблему за два дня разговоров нет никакой возможности»²⁵. Внутренние разногласия ослабляют единство ин­дейского движения, возможности политических действий в борьбе с федеральными и провинциальными властями, на что последние, вполне возможно, хладнокровно рассчитывают при осуществлении своей индейской политики.

---

1.      Dialogue, Dec. 1973, v. I, N 1, p. 3.

2.      An Act Respecting Indians, 1951. Ottawa, 1970, p. 34—37.

3.      Ibid., p. 1.

4.      Indian Conditions. A Survey. Ottawa. 1980, p. 84.

5.      Ibid., p. 82.

6.      Ibid., p. 85.

7.      Cardinal H. The Rebirth of Canada’s Indians. Edmonton, 1977, p. 30—34.

8.      Dunning R. W. The Indian Situation. Toronto. 1976 p 115.

9.      A Survey of the Contemporary Indians of Canada. A Report on Economic, Po­litical, Educational Needs and Policies. Ottawa, 1966, v. 2, p. 226.

10.  Indian Conditions…, p. 90.

11.  Williams P. The Constitution must not be Patriated Unless Indian Rights are Protected and Entrenched.—Ontario Indian, 1980, Nov., v. 3, N 11, p. 25—30.

12.  Nagata S. Administrative Determinism and the Identity Politics in Canada. Report at the 44th Congress of Americanists. Manchester, 1982, p. 12.

13.  Indian News, May 1982, v. 23, N 2.

14.  Ibid., p. 3.

15.  Indian Conditions…, p. 93.

16.  Ibid., p. 92.

17.  Ibid., p. 93.

18.  In All Fairness. A Native Claims Policy. Comprehensive Claims. Ottawa, 1981, p. 19.

19.  Department of Indian Affairs and Northern Development. Annual Report, 1979—80. Ottawa, 1980, p. 13.

20.  Текст соглашения см.: The James Bay and Northern Quebec Agreement. Que­bec, 1976.

21.  Агранат Г. А. Коренное население Аляски и Канадского Севера: современ­ные социально-экономические и политические проблемы.— СЭ, 1982, № 6, с. 70.

22.  Ihe Canadian Constitution 1981. A Resolution adopted by the Parliament of Canada, December, 1981. Ottawa, 1981, p. 11, 12.

23.  Ontario Indian, 1980, Nov., v. 3, N 11, c. 27.

24.  Ibid., p. 29.

25.  IWGIA Newsletter, 1983, March, N 33, p. 112.